Ответ скептикам.

На сайте военная разведка.ру еще в 2004г. появилась анонимная статья К ВОПРОСУ О МИФИЧЕСКОМ НАСЛЕДИИ «ГРУ - СМЕРШ» В ОБЛАСТИ РУКОПАШНОГО БОЯ И СТРЕЛКОВОЙ ПОДГОТОВКИ и висит там до сих пор. Анонимная – потому, что автор не раскрывает ни своего имени, ни рода занятий, а ограничивается логином После Хаски. В этой статье он подвергает весьма ехидной критике меня, а так же и ряд других авторов и тренеров по рукопашному бою и стрелковой подготовке. Автор статьи легко рассуждает об истории, структуре, особенностях комплектования штатов военных разведки и контрразведки и подготовки их сотрудников; из текста статьи можно сделать вывод, что он свободно работает в Российском Государственном Военном Архиве. Словом, автор, вроде бы, человек, знающий предмет не понаслышке

Но прочему тогда такая скромность? Почему статья подписана только логином? Может быть он - действующий сотрудник одной из спецслужб и требования секретности не позволяют ему назвать свою фамилию? Только какой из них? Нельзя быть одновременно и разведчиком, и контрразведчиком. А почему бы тогда не ограничиться упоминанием своей должности, звания - это усилило бы его позицию. Да и некоторые утверждения автора заставляют усомниться в его принадлежности к этим структурам, но об этом ниже.

А может быть автор - просто военный, офицер, интересующийся этой темой? Или военный историк? Или отставник, ветеран спецслужб? Но тогда тем более непонятно, зачем скрывать свою фамилию, звание, место службы, нынешней или прошлой - ведь никаких служебных тайн он не выдает, наоборот, выводит “проходимцев” на чистую воду. Дело благородное, руководство должно одобрить. Так что и в этом случае скромность непонятная. И опять-таки некоторые замечания, странные в устах военного человека.

Наконец, третий вариант. Наш аноним прямого отношения ни к военной разведке, ни к военной контрразведке, а, возможно, и к армии вообще, в том числе и к военной истории не имеет. Это объясняет многое. И всезнайство автора, и его агрессивный стиль, и поверхностность суждений, и нарушения логики, и натяжки – именно такова манера ведения дискуссии у дилетантов. И, наконец, анонимность (очень удобная благодаря Интернету) - если нет возможности подтвердить свои утверждения формальными регалиями дилетант, сплошь и рядом, предпочитает действовать именно анонимно. Правда, на другом сайте После Хаски сообщает, что он журналист, работает в газете и имеет звание капитана. В целом его стиль характерен для значительной части журналистов – разухабистость, агрессивное всезнайство и поверхностность, маскирующие некомпетентность.

Первый вариант этой моей статьи вышел еще два года назад в журнале БОЕВОЕ ИСКУССТВО ПЛАНЕТЫ. Но, поскольку кроме указанного материала После Хаски на различных форумах так же встречаются материалы, подвергающие сомнению мою правдивость и компетенцию, я решил продолжить дискуссию. Да и ученики мои и вообще люди, более или менее близко знающие меня подталкивали к такому решению

Критиков я разделю на три категории. Первая категория – те из тренеров, что увидели во мне конкурента, пусть и живущего в другой части страны. Вторая – люди с комплексами, невежды и дилетанты, которые самоутверждаются, выдавая свои детские рассуждения за объективный анализ. Конечно, каждый человек имеет право на сомнение и право на собственное мнение, но, уж если вылезаешь с ним на-люди, желательно, чтобы это мнение было обоснованно. К третьей категории отнесу тех, кто действительно интересуется поисками истины. Именно для них я и написал этот материал. Постольку - поскольку все сомнения в мой адрес, в общем и целом, лежат в русле статьи После Хаски, более того, похоже разные критики просто повторяют доводы друг друга, я построил его как ответ на этот опус. В тех случаях, когда требуется ответить на утверждения, не содержащиеся в статье, я это оговариваю.

Ну, а теперь пойдем по тексту статьи.

Автор пишет, что в журнале КРИМИНАЛ И БЕЗОПАСТНОСТЬ (№9,1998г.) я утверждаю, что, цитирую, “якобы, в 20-30-е годы военная разведка ГРУ (что само по себе нонсенс, термин ГРУ появился только в 1942г. до этого Региструпр и Разведупр)…”. Врет. Ничего подобного в моей статье нет. Посвящена она анализу общих проблем прикладных рукопашных систем и ни одного упоминания о системе, которой я учу, в ней нет. А есть пояснение редакции журнала об авторе, то есть обо мне, гласящее, что автор - тренер по рукопашному бою, что он преподает систему, которая “была разработана в двадцатые-тридцатые годы Разведуправлением Генштаба…”. Где здесь Вы видите аббревиатуру ГРУ? Правда, одну ошибку редакция допустила, но ее-то автор и не заметил: Генштаба в те годы не было, а был Главный штаб РККА. Расчет прост: того, что написано в номере мало распространенного журнала, да еще вышедшем несколько лет назад, никто не вспомнит, а большинство его вообще не читало, а статья – вот она, читайте, набирайтесь ума.

Поехали дальше.

Критик сомневается в том, что военной разведке вообще была нужна рукопашная система. Цитирую: “А зачем военной разведке в 20-30-е годы заниматься такой работой? Какую пользу обороне страны с массовой армией может принести искусство требующее немассового научения и подготовленного контингента? (замечу что даже в 30-40-е годы введение в РККА винтовок АВС и СВТ сдерживалось низким УРОВНЕМ призывного контингента, да и в последствии реальное ЗНАНИЕ ОРУЖИЯ (необходимое, чтобы эффективно применять, грамотно ухаживать и устранять, например, задержки при стрельбе) было заменено ПРОЦЕДУРОЙ сборки - разборки АК на время” - я сохранил пунктуацию, скобки и выделенные слова оригинала.

Здесь что ни фраза, то шедевр.

Можно, конечно, ставить под сомнение необходимость системы рукопашного боя, предназначенной специально для подготовки нелегальных сотрудников. Можно. Но как это связать с массовостью армии? Почему “искусство, требующее немассового научения и подготовленного контингента” (не удержался, поставил на место запятую - И.З.) не может принести пользу обороне страны при наличии у этой страны массовой армии? Если следовать логике автора, то можно договориться и до того, что и методам сбора и обработке информации сотрудников-нелегалов обучать нет необходимости - а что ведь это тоже “искусство, требующее немассового обучения и подготовленного контингента”. А тут массовая армия. Простой солдат этого воспринять не может.

Напомню, что речь идет не о подготовке солдата или даже войскового разведчика, а о выработке штучного товара - сотрудника-нелегала. Словом, в огороде бузина, а в Киеве дядька. Но зато как красиво и многозначительно сказано! Кстати, о войсковой разведке. Этим термином обозначаются не разведорганы вооруженных сил вообще, а только разведывательные подразделения и части, действующие в интерерсах воински[ частей - от взвода до дивизии включительно.

Но вернемся к статье. А отдает ли себе отчет мой дорогой критик в том, что в условиях II Мировой войны армия могла быть только массовой? Это в мирное время можно спорить, что эффективнее - небольшая профессиональная армия или массовая. А во время войны, да еще мировой, войны на выживание армия бывает только массовой и формируется по призыву. И в США армия была массовой, и в Великобритании, и во Франции, хотя повоевать она, в сущности, не успела. И в Германии армия тоже была массовой.

Но вот что интересно. Достоерно известно, что разведывательные учреждения США проводили рукопашную подготовку своих сотрудников оперативного звена. И МИ-6 (английская разведка) тоже. И использовали для этого собственные системы, отличавшиеся от применявшихся в армии и даже в диверсионных частях (например, в английских commandos) именно потому, что нелегальные сотрудники отбирались не по принципу физической пригодности, как армейские разведчики и диверсанты. Не верите? Ладно. Ну, немцы - то своим сотрудникам - нелегалам рукопашную подготовку давали, причем более высокую, чем а Вермахте, где рукопашному бою учили неплохо - об этом есть и в мемуарах контрразведчиков. А вот наши, почему - то придерживались иной точки зрения. Не верится.

Вторая половина этого пассажа ставит под сомнение уже не специальную, а вообще военную компетенцию автора.

Непосредственно после ВОВ срок службы в ВМФ был 5 лет, в Сухопутных войсках - 4 года. До войны служили еще дольше, если не ошибаюсь, 7 лет на флоте и 5 лет на суше. Есть время подготовить специалиста. К примеру, минимальный срок контракта во французском Иностранном Легионе и в специальных частях армии США - 5 лет.

У автора, похоже, вообще плохо с русским языком. Вчитайтесь в последнюю фразу цитаты. Если рассматривать ее не как хаотический поток сознания, а по законам русской грамматики, то получается, что знание оружия необходимо для того, чтобы эффективно применять задержки при стрельбе! Но не будем ловить блох.

А вот его утверждение, что “ реальное ЗНАНИЕ ОРУЖИЯ (необходимое, чтобы эффективно применять, грамотно ухаживать и устранять, например, задержки при стрельбе) было заменено ПРОЦЕДУРОЙ сборки - разборки АК на время” стоит рассмотреть подробнее.

Во-первых, не сборка – разборка, а неполная разборка-сборка, именно так называется эта операция. Во-вторых, любой военнослужащий, если он не является оружейным мастером, просто не имеет права ковыряться в узлах оружия и делать с ним что-либо, выходящее за пределы этой самой неполной разборки-сборки. Серьезные неполадки в оружии устраняются мастерами в оружейных мастерских, а не теми, кто это оружие использует в бою. В-третьих, умение провести неполную разборку-сборку и является гарантией устранения задержек при стрельбе и грамотного содержания оружия – без нее невозможно оружие даже почистить. А если умеешь сделать это в секунды и наощупь, то устранишь задержку и под огнем противника. А это все, в свою очередь, обеспечивает и эффективное применение оружия (с технической стороны, тактика – особая статья, но по смыслу цитаты как раз о технике речь и идет).

Не менее интересно и утверждение, что принятие на вооружение (в армии новые образцы принимают на вооружение, а не “вводят”, как пишут некоторые “специалисты” по рукопашной и стрелковой подготовке) в 30-40-е годы автоматической винтовки Симонова (АВС-36) и самозарядной винтовки Токарева (СВТ-38) сдерживалось “низким уровнем призывного контингента”. Похоже, анонимный автор просто спутал два разных вопроса. Но по порядку.

Дискуссия о целесообразности массового вооружения армии по-луавтоматическим и, особенно, индивидуальным автоматическим стрелковым оружием велась в первой половине ХХ века во всех ведущих европейских армиях. Главный довод противников такого вооружения: с ростом темпа стрельбы резко возрастет расход боеприпасов, а меткость стрельбы вырастит незначительно. И они были правы. Расход боеприпасов вырос многократно, а потери от огня стрелкового оружия - на проценты. Данные по вооруженным силам США в период войны во Вьетнаме: на одного убитого вьетнамца израсходовано до 40 000! патронов. Встречал я данные по Чечне - абсолютное большинство ранений как с нашей, так и с противоположной стороны, в том числе и летальных - не пулевые, а осколочные. Но массовое применение автоматического стрелкового оружия в боевых порядках ведет к тому, что высокая плотность огня прижимает наступающих к земле, не дает обороняющимся высунуть нос из-за укрытий и делает возможным эффективно применять более мощные, чем индивидуальное стрелковое оружие средства поражения. Да и по мере роста опытности бойца эффективность огня автоматического оружия резко возрастает. Так что утверждение, будто принятие на вооружение таких систем, как АВС и СВТ сдер-живалось “низким уровнем призывного контингента” оставим на совести автора.

Да и не совсем понятно, что, собственно, он имеет в виду, говоря о “низком уровне”? Низкие морально-волевые качества? Низкий уровень технической грамотности, не позволявший освоить оружие сложнее трехлинейки? А как же тогда в пехоте осваивали ручные и станковые пулеметы? Почему же тогда советские солдаты могли в массовом порядке осваивать новейшие по тем временам танки, самолеты, артсистемы? Современный автомат не сложнее пулемета Максима, а тот приняли на вооружение еще до Первой мировой. И почему же тогда АК так широко и успешно используют совсем уж дикие народы?

Светская молодежь призыва 30-х годов была поголовно грамотна, значительная часть имела среднее образование, многие прошли фабрично-заводское обучение (была тогда такая форма образования), почти все получили первичную военную подготовку в ОСОВИАХИМЕ. Да и с морально-волевой и политической подготовкой было у них все в порядке: практически все прошли через пионерскую организацию, многие были комсомольцами, а уж патриотами - подавляющее большинство. “Косить” от армии тогда было не принято - на военную службу действительно смотрели как на почетную обязанность.

И СВТ, и АВС на вооружение были приняты, СВТ в 1938г., а АВС – 1936-м, но массовым оружием они не стали. Причина этого (кстати, СВТ были вооружены целые воинские части, по-моему, до 1942г.) в их низкой надежности, материало - и трудоемкости и, следовательно, дороговизне в производстве. Но главное - недостаточная боенадежнасть. Как только появился несравненно более надежный и дешевый ППД войска стали быстро им насыщаться. С появлением еще более удачного ППШ вопрос о производстве АВС и СВТ отпал вообще. В 1943г. на вооружение при-нимается ППС, который многие специалисты считают самым удачным пистолетом-пулеметом II Мировой войны. Уже в 1943-44гг. практически все боевые части Красной Армии вооружены автоматами ППШ и ППС. А в 1947г. на вооружение принимается АК. Так что “низкий”, как уверяют нас некоторые “спецы”, уровень призывного контингента не помешал массовому перевооружению Красной Армии автоматическим стрелковым оружием как раз в 40-е годы, как только появились удачные образцы и, что очень важно, боевая практика доказала эффективность такого перевооружения.

И еще замечание по поводу качества призывного контингента. Нельзя объединять 30-е и 40-е годы. По мнению военных специалистов, призывники 40-х годов (включая и первые послевоенные годы) по ряду параметров уступали призывникам 30-х годов. В результате массового призыва старших возрастов в годы войны среди них был велика доля малограмотных. Затем, в массе своей это были крестьяне больше привычные к плугу и лошади, а не к современной, по тем временам, технике, прошедшие курс “колхозного строительства” и предвоенных чисток, что части из них патриотизма не прибавило. А во второй половине войны и сразу после нее призывались юноши, подросшие на временно оккупированных территориях, не имевшие образования и уступавшие предвоенной молодежи в физическом развитии. Да и те, кто не попал в оккупацию, в детстве тоже недоедали и тоже уступали довоенным призывникам и по физическому развитию, и по качеству образования.

Ну и напоследок. Где связь между недостаточной стрелковой подготовкой военнослужащих Советской Армии после ВОВ (кстати, не всех - мы стреляли очень много, во время службы сталкивался с десантниками, с войсковыми разведчиками, с глубинной разведкой - те тоже стреляли немало) с перевооружением армии стрелковым оружием, качеством призывного контингента 30-40-х годов, а тем более с потребностью военной разведки в специальной системе рукопашного боя? И надо ведь ухитриться всадить весь этот бред в один абзац!

Чтобы знать все это вовсе не обязательно быть крутым военным специалистом. Достаточно немного интересоваться военной историей. Не обязательно даже искать в архивах закрытую информацию, что очень любит делать наш “знаток”. Сейчас имеется достаточно доступной и вполне качественной литературы и периодики, где об этих проблемах говорят специалисты - профессионалы. Можно просто время от времени заглядывать в такие издания.

Далее автор критической статьи заявляет, что в Российском Государственном Военном Архиве нет никаких упоминаний ни о создании специальной системы рукопашного боя, ни о фактах рукопашной подготовки закордонной и зафронтовой агентуры. Он требует, чтобы ему дали (цитата): “…реквизиты,…не надо содержания, хотя бы одного приказа… в 20-30-е годы, который бы относился к РБ в военной разведке”. Из текста статьи можно также сделать вывод, что (цитата): “разведчики-парашютисты, диверсанты” так же не получали рукопашной подготовки. Более того, он утверждает, что (цитата): “…не было штатных РДФ (по-видимому, разведывательно-диверсионные формирования - И.З.) в РККА в 1930 - 1942 годах. Наконец, он просит назвать (цитата): “хоть одно имя и звание (должность)… Ведь кто-то должен же был этим заниматься”.

Пожалуйста. Вот Вам имя. Колотов Николай Иванович. Воинское звание - мичман. Должность - инструктор по рукопашной и специальной физической подготовке в воинской части, где я проходил срочную службу. В других материалах сайта я более подробно описываю его биографию и историю нашего знакомства (ссылаясь на его воспоминания, я буду называть его Иваныч - так, как называл все время нашей дружбы). Об истории рукопашной системы, которой он меня научил и которой теперь обучаю я, а так же о некоторых особенностях работы оперативного звена военной разведки я узнал от него. И у меня нет оснований ему не верить. В последние годы, когда кое - что из закрытых прежде тем освещается в открытой печати, многое из его рассказов получило прямое либо косвенное подтверждение.

Для Вас, мой критик, он не авторитет? Ну а Павлу Анатольевичу Судоплатову Вы верите? В книге РАЗВЕДКА И КРЕМЛЬ он описывает, как его готовили к первой заграничной командировке - это 1934-35 годы. Среди прочего Павел Анатольевич отмечает, что опытные инструкторы обучали его рукопашному бою и владению оружием. Хочу отметить, что к этому времени П.А. Судоплатов не был новичком в спецслужбе: в органах ГПУ он работает с 1928г., начав с должности младшего оперуполномоченного и дойдя до работы в ИНО ОГПУ, то есть в закордонной (по нынешней терминологии - внешней) разведке.

Какие выводы в интересующем нас плане следует сделать из этого воспоминания Судоплатова? Первый: в ОГПУ в 1934-35гг. существовала обеспеченная квалифицированными тренерами система рукопашного боя и владения оружием, которая использовалась при подготовке закордонных сотрудников. Второй: низовые сотрудники контрразведки этой системы не знали, так же как и высокопоставленные работники закордонной разведки, не занимающиеся оперативной работой. А для чего она использовалась, не для ведомственных же соревнований? Отсюда следует третий вывод: система эта предназначалась именно для подготовки нелегальных сотрудников закордонной разведки.

Мне могут возразить, что П.А. Судоплатов был сотрудником разведки ОГПУ, а я говорю о военной разведке. Но, во-первых, можно ли представить, что два ведомства одного государства, выполняющие схожие задачи имели такое принципиальное различие в подготовке сотрудников? Это было бы абсурдом. А во-вторых, я опираюсь на воспоминания ветерана именно военной разведки.

Теперь об архивах. Материя эта довольно тонкая. Всегда во всех архивах всех государств фонды делятся по степени досупности. Часть фондов находится в открытом доступе, часть - в ограниченном, а часть вообще закрыты для исследователя. Ес-ли у тебя допуск по форме 3, то получаешь одни материалы, а если имеешь допуск по форме 0 - то уже совсем другие. И только очень наивный человек может предположить, что любой посетитель с улицы придет в РГВА и получит доступ к рабочим документам военной разведки, пусть даже первой половины прошлого века, как это лихо рекомендует наш аноним.

Знаю это не понаслышке - пришлось поработать в архивах, так сказать, по обе стороны барьера. Работал помощником хранителя в архиве внешней политики России (сейчас - Архив внешней политики Российской Империи). Период - 1850-1900 годы, регион - Дальний Восток. Что, вроде бы, секретного? Однако и там имеются фонды, доступные только для лиц, имеющих определенную форму допуска.

Работал в различных архивахтак же как научный сотрудник и как журналист. Утверждаю, что одной из важнейших задач для профессионального исследователя, работающего в архивах, является получение допуска по возможности более высокой степени: чем выше степень допуска, тем более объективную картину получишь. Причем, работник архива не скажет, что Вы не имеете права работать с такими-то материалами, а скажет, что таких материалов в фонде нет. И скажет правду, так как хранитель фонда открытого доступа не знает, какие материалы находятся в спецхране. Более того, для человека, не имеющего соответствующего допуска не доступна даже картотека спецхрана. В последние 20 лет количество материалов свободного доступа значительно выросло, но и спецхраны продолжают существовать.

В центральные архивы, такие как РГВА, материалы передаются из архивов отраслевых, учрежденческих, региональных. Спецслужбы и ряд других учреждений передают туда свои архивы не автоматически, а на основании решения специальной комиссии под председательством руководителя службы. При этом часть материалов оставляют у себя, в учрежденческом архиве, часть вообще уничтожают по причинам служебной целесообразности.

Какие-то материалы по ряду причин могут попасть вообще не в тот архив, куда идут остальные материалы учреждения. Сошлюсь опять на воспоминания П.А. Судоплатова. Он руководил операцией по ликвидации Л.Д. Троцкого и руководства троцкистского Интернационала. Все документы по этому делу Павел Анатольевич хранил в личном сейфе. Затем их затребовал Л.П. Берия; после его ареста дело не вернулось в разведку, а пошло в Общий отдел ЦК КПСС и, в конце концов, оказалось в президентском архиве (П.Судоплатов. РАЗНЫЕ ДНИ ТАЙНОЙ ВОЙНЫ И ДИПЛОМАТИИ. 1941г., стр.141). Могу привести и другие примеры. Первичные разведматериалы о начальном этапе работ по атомной бомбе в США и Великобритании были переданы из НКВД в распоряжение Специального комета по атомной проблематике при Правительстве СССР и их нет в архивах разведывательных служб. Не удалось, пока, узнать судьбу шведского дипломата Рауля Валленберга, хотя во всех возможных архивах документы по этому делу искали люди с высокими допусками. Все, кто хоть немного интересуется историей, помнят, сколько лет “не могли найти в архивах” приложение к пакту Молотова - Риббентропа о разделе Европы с подписью И.В. Сталина. До сих пор нет полных архивных документов о массовых расстрелах пленных польских офицеров в Хатыни. Не полностью представлены в архивах документы о проектировании, изготовлении опытных образцов и принятии на вооружение танка Т-34. До сих пор невозможно получить более или менее полную информацию о работе разведчиков, имена которых стали известны общественности, и это порождает массу спекуляций. Как пример приведу только Рихарда Зорге и Шандора Радо и их разведорганизации, хотя таких десятки. Даже материалы о разоблаченных предателях, таких как Пеньковский, Гордиевский и другие, крайне ограничены. Примеров таких - сотни, если не тысячи.

Так что отсутствие в доступных конкретному исследователю архивах документов еще не означает, что какой-то факт не имел места. Равно как и наличие каких-то доступных документов не значит, что они дают объективную картину событий.

Я вынужден был сделать столь длинное “архивное” отступление не только потому, что анонимный критик спекулирует на этой теме, но и из-за того, что и гораздо более серьезные, чем он, авторы, занимающиеся историей рукопашных систем, на мой взгляд, абсолютизируют наличие или отсутствие упоминаний о тех или иных фактах в доступных им архивах.

Ну, а теперь - главный мой довод в этой области. Методика подготовки нелегальных сотрудников разведки входит в число самых охраняемых тайн государства. И вот так с улицы приходит в архив человек, пусть даже и журналист, как После Хаски, и получает доступ к таким материалам? Сам-то он в это верит?

Критик наш утверждает, что в 1930-1942 годах в РККА не существовало штатных разведывательно-диверсионных формирований. Для начала маленькое замечание: формированием называется не воинская часть вообще, а только вновь сформированная воинская часть - об этом есть в любом энциклопедическом словаре. Правильнее было бы сказать “ подразделений и частей ”. Но это к слову.

А как насчет воздушно-десантных войск, которые отсчитывают свою историю именно с 1930-го года? В их задачи входило не только десантирование крупных частей в тыл противника, но и диверсионно-боевые и разведывательные действия подразделениями, малыми группами и индивидуально. Уже в первые дни войны, в ходе приграничных сражений только на юго-западном направлении из состава только 204-й вдбр было выброшено более 10 десантных групп. “Действуя на вражеских коммуникациях, десантники… атаковали колонны выдвигающихся к фронту частей, рвали связь, разрушали мосты, уничтожали боевую технику, взрывали склады военного имущества…Особенно успешными были ночные действия…” (цитирую книгу СОВЕТСКИЕ ВОЗДУШНО-ДЕСАНТНЫЕ, стр.59-60). Если это не диверсион-ные действия, причем в высшей степени успешные и профессиональные, то тогда что? Были подразделения и части войсковой разведки (наиболее крупная единица - разведрота, так что и разведывательные части были, не только подразделения)), была глубинная разведка.

Был опыт финской войны, когда полковник Разведуправления Генштаба Х-У. Мамсуров (в последствии генерал-майор, один из руководителей советской военной разведки) формировал отряды специального назначения, успешно действовавшие за линией фронта. Это широко известные факты.

А вот менее известные. Еще в 20-е годы, точнее до 1928г., советская военная разведка (параллельно с ОГПУ, где эту деятельность возглавлял Ваупшас) широко практиковала действия разведдиверсионных групп под маской партизанских отрядов в восточных районах Польши, на территории оккупированных ею Западной Украины и Западной Белоруссии. Подобные мероприятия назывались “активная разведка”, “активные мероприятия”, на профессиональном жаргоне - “активка”. В 30-е годы на Дальнем Востоке активную разведку против Китая, Манжоу-го и японских Квантунской и Корейской армий широко вела Отдельная Краснознаменная Дальневосточная Армия.

В 1928г. Коминтерн принимает решение о создании “антивоенных” курсов, другими словами, о подготовке разведывательно-диверсионных кадров из членов зарубежных коммунистических партий. В 1928 г. такие курсы были созданы усилиями 4-го (разведывательного) Управления Главного штаба Красной Армии, значит специалисты имелись. В дальнейшем выпускники этих курсов работали в интересах военной разведки.

Во второй половине 20-х - первой половине 30-х годов в западных приграничных районах на случай возможного вторжения противника велась подготовка к партизанской войне. На этот случай армия и ОГПУ создавали параллельные структуры секретных баз и законспирированных групп, которые должны были послужить зародышами партизанских отрядов, причем весь личный состав проходил специальную подготовку. Во второй половине 30-х годов эти группы были расформированы, их личный состав частично репрессирован, но ведь они были! У меня нет данных по Дальнему Востоку, но думаю, что и там подобная подготовка велась.

Так что об отсутствии штатных, другими словами профессиональных разведывательно-диверсионных подразделений и частей в РККА аж до 1942 года говорить не приходится. Они существовали, хотя и не были объединены в отдельную структуру.

И не только существовали, но и успешно действовали, в частности и в начальном периоде ВОВ. Например, чтобы противостоять разведывательно-диверсионным группам РККА, НКВД и партизан немцы были вынуждены к моменту наступления на Москву выделить до 300 тыс. солдат для охраны тыловых объектов. Армейские диверсанты сковывали примерно треть от этого числа - грубо говоря, около 100 тыс. немецких солдат. А ударная группировка противника, наступавшая на Москву, насчитывала до 1 млн. человек. Так что «не существовавшие», по утверждениям нашего знатока, штатные разведывательно-диверсионные подразделения и части РККА сковывали до 10% от численности войск, наступавших на Москву! На их счет следует занести примерно треть от почти полностью уничтоженных к тому времени советскими диверсантами эксплуатационных сооружений на главных железнодорожных магистралях и автодорогах (в т.ч. примерно 450 железнодорожных мостов!) только на Московским направлении. Генерал-фельдмаршал Вермахта Ф.фон Бок, командующий группой армий «Центр», руководивший наступлением на Москву до декабря 1941г. писал, что в результате этих действии «…фронт оказался лишенным самого необходимого для жизни и борьбы».

Может быть, мой анонимный критик спутал РККА с НКВД? Вот НКВД воинскими частями специального назначения перед ВОВ уже не располагал. П.А. Судоплатов прямо говорит об этом на стр.234 своей книги РАЗНЫЕ ДНИ ТАЙНОЙ ВОЙНЫ И ДИПЛОМАТИИ. 1941г. и противопоставляет это положение ситуации в РККА, где подобные подразделения и части имелись. Более того, уже упоминавшийся полковник Мамсуров оказывал НКВД помощь в организации спецгрупп и их работе за линией фронта в первые месяцы войны. Воинская часть под названием “войска Особой группы при НКВД СССР”, в последствии Отдельная мотострелковая бригада особого назначения (ОМСБОН) - спецназ НКВД - начала формироваться только 27 июня 1941 года. То есть, опять же до срока, указанного моим критиком.

Хочу отметить еще одно его утверждение. Рассуждая о подготовке нелегалов оперативного звена (поясняю, что оперативное звено военной разведки – не оперативные сотрудники, а разведорганы, действующие в интересах звена армия-фронт) в военное время, он отмечает, что их готовили ускоренно. Верно. Но вот объясняя, почему это делалось так, он выдает интересное соображение. Цитирую: “А НАФИГА сильно и долго ГОТОВИТЬ разовые “ПАТРОНЫ”, которые легче снова набрать и заменить”. Оставим в стороне стиль, но о смысле этого утверждения необ-ходимо поговорить.

Я далек от восторженно-романтического восприятия действительности, но эта фраза поразила меня редкостным цинизмом. Впрочем, кроме цинизма здесь еще и редкостная концентрация глупости и некомпетентности. Бывают ситуации, когда людей вынужденно посылают на смерть. Случается, что это - результат плохого боевого планирования и управления либо желания командира выслужиться за счет крови подчиненных. Но, как пра-вило, это - жестокая необходимость войны. Имеют место случаи чудовищные с точки зрения обыденного сознания, но оправданные этой самой жестокой необходимостью.

Вот пример. Для того чтобы повысить доверие немецкого командования к нашему агенту, внедренному в разведсеть Абвера на территории СССР (в наших документах он проходил под оперативным псевдонимом “Гейне”, а у немцев - “Макс”) через него довели до противника правдивую информацию о нескольких реально планируемых наступательных операциях Красной Армии, правда, имевших вспомогательное значение, отвлекающих. (Кстати, это были операции конца лета – осени 1941г., которые планировал Г.К. Жуков, при этом его самого об этой оперативной игре не информировали.) Немцы к этим операциям были готовы и выигрывали сражения, что унесло тысячи и тысячи жизней наших солдат. (А Г.К. сейчас некоторые “историки” на этом основании объявляют “дутым стратегом”.) Но эти мероприятия позволили через “Гейне” – “Макса” передать противнику стратегическую дезинформацию, в частности, о Сталинградской наступательной операции и замысле битвы на Курской дуге, что сберегло сотни тысяч жизней и способствовало перелому в ходе войны.

В чрезвычайных обстоятельствах в бой бросают необученные и плохо вооруженные части. Но при малейшей возможности новобранцев обучают, полностью вооружают и только после этого посылают на передовую. Если же следовать логике нашего “специалиста”, делать этого не следует, ведь рядовой солдат - еще в большей степени “расходный материал”, чем разведчикнелегал.

Между тем, провал даже одного нелегала может быть равноценен потере крупной воинской части. Более того, это чревато повалом всей разведсети, что уже может грозить серьезными неприятностями на фронте. Проваленного агента необходимо заменять, а это не просто заброска новых людей, но и огромные усилия по обеспечению разведоперации - легендирование, внедрение, связь, снабжение и т.д. Да и на психологическую устойчивость сотрудников, понимающих, что в них видят “разовые патроны” надеяться не приходится - неизбежно возрастет число предателей. Поэтому руководитель, строящий отношения с агентом как с “разовым патроном” - выстрелил и забыл - неизбежно доведет дело до провала работы на своем участке. А это уже служебное расследование, чреватое специальным трибуналом, особенно в военное время и тем более при Сталине - в то время проскочить на дружеских и “деловых” связях было невозможно. Так что, если и приходилось в годы войны в отдельные периоды забрасывать в тыл противника ускоренно подготовленную агентуру, то это было временной мерой, продиктованной военной необходимостью, а отнюдь не установкой на агента-нелегала как на материал разового использования.

Приведу пример из практики противника. Немцы в начальный период войны забрасывали в наш тыл много шпионов и диверсантов, но подготовка их была низкой - рассчитывали на молниеносную войну. Поэтому и вылавливала их наша контрразведка достаточно быстро, даже несмотря на неразбериху первых месяцев войны. (Хотя, были примеры успешных действий вражеской агентуры именно в результате этой неразберихи.) Сошлюсь на интервью ветерана военной контрразведки Н.П. Григорьева в газете АРГУМЕНТЫ И ФАКТЫ (№26, 2002г.). На вопрос корреспондента много ли он поймал шпионов, Николай Павлович отвечает: “Да уж порядком. В начале войны немцы готовили агентов очень плохо.… Только после поражения под Москвой они начали работать против нас в полную силу”. Рез-ко повысив, в числе прочего, качество подготовки агентуры. И это притом, что для рабоы в наших тылах противник использовал агентуру из населения СССР - то есть, согласно фашисской расовой теории, людей биологически второсортных, обреченных в массе своей на уничтожение, а оставшееся в живых меньшинство должно было обеспечивать Великий Рейх рабской рабочей силой. Так что беречь их, вроде бы, причин не было. Однако готовили на совесть.

Вообще должен сказать, что рукопашный бой - далеко не самая важная дисциплина в подготовке разведчика. (О роли и месте рукопашной подготовки в работе силовых и специальных структур смотрите в Ч. 4 статьи РУКОПАШНЫЙ БОЙ И САМОЗАЩИТА, которая сейчас размещается на сайте.) Характерный пример, опять же опираясь на книги П.Судоплатова. Он написал три книги, все в значительной мере автобиографичные, но только в одной из них упомянул о рукопашном бое - полторы строчки из более чем тысячи страниц.

Мой критик свершено справедливо пишет, что сотрулники-нелегалы, в большинстве своем, не атлеты. Часто это люди, мало приспо-собленные для занятий рукопашным боем. Это не открытие и в своих материалах я не раз подробно говорил о том же. А вот в чем он ошибается (и не только он, но и многие “теоретики”, пишущие в Интернете) так это в том, что для освоения прикладного рукопашного комплекса требуется длительное время и высокая физическая подготовка. Конечно, многолетние тренировки и хорошие физические данные не повредят, однако они не являются необходимыми условиями эффективной рукопашной подготовки. При одном условии: подготовка эта ведется по действительно прикладной системе, а не по тем коктейлям из спортив-ных единоборств и “приемчиков”, понадерганных из пособий по экзотическим рукопашным школам, что, сплошь и рядом, выдается за прикладной рукопашный бой.

Для победы в реальной схватке нет нужды становиться в красивые позы. Не обязательно даже обладать ударом, сворачивающим челюсть или быть способным вышибить противнику мозги высоким ударом ногой, в прыжке или уметь провести бросок так, чтобы супостат воткнулся головой в землю. Вот для этого, действительно, нужны и атлетическая подготовка, и немалое тренировочное время.

Гораздо легче добиться победы, засадив противнику в горло карандаш, выдавив глаза, перебив кадык, расплющив гениталии. Это будет полная победа. Если выдавить только один глаз, откусить нос, сломать пальцы на руке или раздробить тонкие косточки свода стопы, то это будет частичная победа - можно либо добивать противника, либо уходить, по обстоятельствам. Все это способен проделать над здоровенным мужиком и подросток, и старик, и инвалид, и беременная женщина. А инст-руктор должен учесть анатомические особенности курсанта, оп-ределить естественный для него тип движений, характер его нервных реакций и, исходя из этого, подобрать приемы и тактические ходы, позволяющие тому выйти на указанные способы поражения так же естественно, легко и быстро, как он зажмуривает глаза при сильной вспышке света. Да еще обучить отвлекать внимание противника и маскировать начало атаки. Да научить распознавать по малозаметным внешним признакам умыслы противника. Да обучить его использовать в качестве оружия любой предмет, что попал под руку. Да внедрить в сознание курсанта, что он может и должен использовать, в пер-вую очередь, свою слабость - действительную или мнимую. Кроме того, курсанта обучают маскировать свое участие в схватке, искусству отхода, сокрытию улик и т.д..

Чтобы подготовить любого человека по такой программе до уровня боевого применения нужно 120 -150 часов интенсивных тренировок - 60 занятий по два - два с половиной часа. Два месяца ежедневных тренировок. Конечно, такая подготовка не превратит курсанта в эксперта рукопашного боя, но даст ему реальную возможность победить сильного и хорошо подготовленного противника, причем почти в любых условиях схватки.

Если для подготовки имеется побольше времени или если курсант способный, его обучают специфическим ударам в голову. Таких ударов нет ни в одной соревновательной системе, и я не встречал ничего похожего в экзотических школах. Эти удары в исполнении даже физически слабого человека вызывают у противника сильное сотрясение, а то и ушиб головного мозга. Кроме того, его учат специфическим приемам, позволяющим легко ломать противнику коленный сустав - один из самых уязвимых суставов человеческого тела. А если времени на подготовку достаточно много или это диктуется характером будущей деятельности курсанта, он разучивает ломающие и удушающие захваты, которые позволяют буквально в одно касание ломать противнику суставы и кости верхних конечностей, в определенных условиях - позвоночник и вызывать потерю сознания от удушения в течение трех, максимум пяти секунд. Это расширение программы подготовки, естественно, резко увеличивает боевые возможности куранта.

Вот что означает рукопашная подготовка по системе, о которой я говорю, которой я учу и которая, вопреки утверждениям нашего “знатока” и иже с ним, была разработана во второй половине 20-х - первой половине 30-х годов именно для подготовки нелегалов военной разведки. Использовалась ли она для подготовки сотрудников стратегической разведки - не знаю, а вот для подготовки сотрудников оперативного звена использовалась. Знаю так же, что эта система не применялась при рукопашной подготовке войсковых разведчиков.

Теперь несколько слов о том, как эта система создавалась. Рассказываю со слов моего тренера, но, повторяю, что у меня нет оснований ему не доверять.

После окончания гражданской войны в создании надежной рукопашной системы были заинтересованы и армия, и ораны государственной безопасности, и милоция. И это естественно. Побежденные не отказались от борьбы, просто стали делать основную ставку на нелегальную деятельность. Назревали кардинальные социальные перемены, например ликвидация кулачества как класса - это планировали и к этому готовились. Преступность перекрыла все привычные мерки. Страна находилась во враждебном окружении и готовилась к отражению агрессии “мировой буржуазии”, а попутно готовилась к распространению пролетарской революции на весь мир. По моим подсчетам за период с 20-х по 1941г. включительно было издано более 40 пособий по рукопашному бою и прикладной физической подготовке.

Военная разведка шла своим путем. Помимо специалистов, знавших существовавшие в то время официально системы, она использовала исторический боевой и применимый к бою бытовой опыт народов СССР - славян, в том числе казаков, коренных народов Кавказа, Средней Азии, Севера, Сибири, Дальнего Востока, Прибалтики, Молдавии, цыган, знатоков из числа ко-рейцев, китайцев и японцев, во множестве живших тогда на Дальнем Востоке и на Сахалине. Очень внимательно изучался опыт уголовной среды. Собиралась информация в ходе оказания “братской помощи трудящимся зарубежных стран”. Например, маршал Блюхер командировал несколько десятков красноармейцев в Китай для обучения рукопашному бою. После захвата Япо-нией Северного Китая в СССР регулярно переходили китайские партизаны, с которыми работали армейские разведорганы, в том числе и изучали их боевой опыт. Вербовались и вывозились в Союз специалисты из стран Европы, Азии, Америки, причем делалось это не по линии военной разведки, а по линии Коминтерна. Прорабатывались средневековые европейские учебники по рукопашному бою.

Эффективность систем в целом, отдельных приемов и тренировочных методик проверялась в учебно-тренировочных боях с приговоренными к высшей мере наказания или как тогда говорили “к высшей мере социальной защиты”. Назывался этот контингент поразному: “гладиаторы”, “добровольцы”, “куклы”, а чаще “мясо”. В эту категорию попадали только физически сильные, агрессивные и имеющие опыт рукопашных схваток уголовные преступники, боевики антисоветских подполий и бандформирований и низовая агентура вражеских разведок - то есть люди, попробовавшие крови.

Отрабатывались схватки в различных тактических ситуациях, климатических условиях, в разное время суток, на разном театре, одиночные и различные варианты групповых. Бойцы вводились в бой в различном физическом и психоэмоциональном состоянии. Все бои протоколировались. Анализировались технические, тактические и тренировочно-методические причины побед и поражений. Опробовались новые, нетрадиционные решения. Результаты анализа проходили статистическую обработку. В таком же ключе обрабатывались отчеты об имевших место боеконтактах. Хочу повторить, что подобные схватки использовались не только для индивидуальной подготовки бойцов, но, в первую очередь, именно для отбора технического и тактического арсенала, то есть для создания оригинальной системы.

Людей при этом погибло немало - как среди “мяса”, его вообще не жалели, так и среди инструкторского состава. Мой тренер отмечал, что все привлеченные к работе не сотрудники военной разведки были ликвидированы, в частности, привлеченные инструкторы, были, в конце концов, обвинены в шпионаже, переведены в категорию “мяса” и на них проверялась эффективность вновь созданной системы. Все погибшие в результате боев в обязательном порядке подвергались паталогоанатомической экспертизе с целью точно определить причину смерти и характер внутренних повреждений. Получившие увечья и не способные к дальнейшим боям “гладиаторы” так же уничтожались с последующим обязательной паталогоанатомической экспертизой.

Предварительно отобранным техническим и тактическим приемам и комбинациям обучались сначала лица из категории “мяса” и только после многократной и всесторонней проверки их эффективности в различных условиях в боях с другими “гладиаторами”, эти приемы и комбинации отбирались для арсенала системы. Военнослужащие, их, кстати, было немного, обучались уже сформированной, в целом, системе, на завершающем этапе работы. Естественно, для их подготовки широко использовались тренировки “на мясе”. Ну а затем будущие инструкторы - военнослужащие, случалось, проверяли качество своей подготовки в боях с бывшими учителями из числа привлеченных инструкторов, ставших “мясом”. Я убежден, что подобная рукопашная система могла быть создана только в одной стране - СССР и только в предвоенный период.

Поэтому все рассказы о каких – то иных закрытых служебных системах рукопашного боя в военной разведке того периода, не считая различных служебных комплексов на базе самбо, считаю выдумкой чистой воды (на эту тему планирую отдельный материал). Что могло быть? Имело место использование элементов той системы, о которой говорю я, для обогащения таких комплексов (об этом скажу ниже), возможно так же обогащение этих комплексов опытными бойцами на основе собственного опыта. Но до уровня системы такие попытки дотянуть не могли. Создание подобных систем отдельными мастерами в инициативном порядке так же считаю нереальным, т.к. создать полноценную рукопашную систему в одиночку, без многократной и всесторонней проверке на практике всех ее элементов, невозможно. Да и не мог действующий сотрудник что разведки, что контрразведки этим заниматься - просто времени у него не было.

Следующий вопрос, который не задал наш критик, но который естественно возникает у человека, умеющего думать. А почему столь эффективная система сейчас забыта? Попытаюсь ответить на этот вопрос, опираясь на общеизвестные факты и кое - какие намеки моего учителя. Думаю, причина была не одна, действовал целый ряд факторов.

Как я уже писал выше, людей, знавших систему во всей полноте было немного. Обучаемому контингенту давался достаточно индивидуальный комплекс приемов, зависящий от психофизических данных курсанта, а так же от сроков и цели его подготовки. Потери среди нелегалов оперативного звена разведки были очень высокими - немецкая контрразведка работать умела. Затронули эти потери и тех, кто знал систему полностью - об этом упоминал Иваныч, хотя и не объяснил, как сотрудники, в принципе являющиеся инструкторами, были задействованы в оперативной работе. В послевоенное время немедленных мер по пополнению кадров этой категории не предпринималось, т.к. армия в этот период не нуждалась в таком количестве действующей агентуры оперативного звена, как во время войны. Более того, после войны были уволены в запас миллионы военнослужащих; затронул этот процесс и военную разведку. Далее. Начиная с середины 50-х годов во всех силовых ведомствах, включая спецслужбы, прошла компания по омоложению кадров: увольняли многих сотрудников, имевших 25 лет выслуги, в том числе и в военной разведке. Все это сказалось не только на исполнительском уровне, но и на низшем и среднем командном звене.

Другой комплекс причин вытекает из процессов в верхнем эшелоне управления государством. В ходе ВОВ И.В.Сталин как Верховный Главнокомандующий и Нарком обороны непосредственно руководил работой военной разведки и контрразведки. В послевоенный период такая структура управления этими ведомствами перестала быть рациональной. Поэтому сразу же по окончании войны Сталин начал демонтаж сложившейся в годы ВОВ системой управления структурами обороны и безопасности.

В 1946 году Маршал Жуков обвиняется в том, что он “…чувствуя озлобление, решил собрать вокруг себя неудачников, командующих, освобожденных от занимаемых должностей, таким образом, становясь в оппозицию Правительству и Верховному командованию” (из приказа Сталина от 9 июня 1946г.). Г.К.Жуков был снят с должности Зам. Наркома обороны и Зам. Верховного Главнокомандующего и назначен с понижением. Сталин грамотно использовал моменты личных отношений среди высшего командования Вооруженными Силами. Следствием крушения Жукова стали передвижки в наиболее важных структурах военного управления, в том числе и в военной разведке. На фоне тех кадровых процессов в этой службе, о которых я писал выше, это означало, что старых служак интенсивно вытесняло молодое зубастое поколение, в первую очередь из войсковой разведки, из спецназа НКВД и НКГБ, среди которых было много спортсменов, в первую очередь самбистов.

Первоначально самбо не было единой системой. Было несколько его направлений, создатели этих направлений друг с другом враждовали, интриговали, в т.ч. и писали друг на друга доносы. Когда-нибудь я расскажу об этом более подробно, здесь же отмечу, что перед ВОВ и в ходе ее использовалось госструктурами два направления самбо. Одно их них создал и культивировал в ДИНАМО и НКВД В.А.Спиридонов, который и придумал это название. Другое направление развивала группа энтузиастов из преподавателей и студентов Института физкультуры в Москве, последователей репрессированного В.С.Ощепкова. Возглавлял эту группу А.А.Харлампиев. Оба эти направления имели японские корни - первое развилось на базе дзю-дзюцу или, как тогда произносили джиу-джитсу, второе восходило к дзю-до, которое еще до революции начал распространять В.С.Ощепков, окончивший КОДОКАН. Однако, уже в предвоенные годы они достаточно далеко отошли от своих японских источников и превратились в самостоятельные отечественные рукопашные системы.

Здесь необходимо отметить, что “харлампиевское” самбо, хотя оно и возникло еще до войны, завоевало лидерство среди отечественных рукопашных систем, более того, формально поглотило их уже в послевоенный период. Хочу сразу оговориться, что считаю самбо сильной системой рукопашного боя, не хочу так же умалять роль А.А.Харлампиева в создании этой системы. Тем не менее, следует признать, что его триумфальному шествию в послевоенные годы в немалой степени способствовали два фактора. Во-первых, это то, что самбо решительно отмежевалось от своих японских истоков и самого В.С.Ощепкова, а после войны особенно настойчиво проводилась идея что Россия - родина слонов. А во-вторых, у самбо, по сравнению с другими отечественными системами прикладного направления, был больший соревновательный потенциал, что обеспечивало ему массовость и рекламу.

Во время войны немногочисленные самбисты - “харлампиевцы” в большинстве своем были на фронте - в войсковой разведке и спецчастях, возможно и в агентурной разведке, но основой рукопашной подготовки “харлампиевское” самбо в те годы не было. Сам А.А.Харлампиев в первые месяцы войны обучал призывников штыковому бою, затем, в качестве артиста агитбригады демонстрировал красноармейцам приемы обезоруживания. Во время одного из выступлений получил серьезное ножевое ранение кисти руки, и после излечения до конца войны служил инструктором физкультуры в военном госпитале. Конечно, по возможности попутно тренировал, в частности в 1943-44г.г. в Московском военном училище (см. Лукашев М.Н, РОДОСЛОВНАЯ САМБО, стр.125-127). Я вовсе не хочу унизить А.А. Харлампиева - ему в то время было уже лет 50 или около того, и он не увиливал от войны. Но признания его система тогда еще не получила.

Другое дело в послевоенный период - вся рукопашная подготовка в армии и других силовых структурах стала строиться на базе его варианта самбо. В силу тех процессов, о которых я говорил выше, самбо вытеснило и в военной разведке старую систему рукопашной подготовки. И не потому, что та была слабее, дело обстояло как раз точно наоборот, а в силу объективных причин, не давших старой системе возможности пережить смену поколений оперативного, инструкторского и командного состава.

Последний удар по старой системе, на мой взгляд, нанесла вторая опала Г.К.Жукова в 1957г., когда Н.С.Хрущев обвинил его в том, что тот, создавая мощную диверсионную службу в армии, имеет целью захват власти в стране. И в дальнейшем политическое руководство СССР Жукову не доверяло. Он был полностью отстранен от руководства армией и до конца жизни находился под негласным наблюдением служб безопасности, в частности, квартира Г.К.Жукова прослушивалась до самой его смерти в 1974 году (П.Судоплатов РАЗВЕДКА И КРЕМЛЬ, стр.370).

Естественно, в таких условиях все, даже косвенно связанные с Жуковым кадры в специальных структурах армии усидеть на своих местах не могли. А уж желающих прийти на их место, да еще со своими “новациями”, хватало. Хотя, повидимому, предпринимались попытки сберечь старые кадры. Например, мой тренер продолжал служить до 1964г., хотя и не в службе, связанной с агентурной разведкой.

До сих пор дословно помню его слова: “Молодые да шустрые нас оттеснили, а опыта-то у них маловато. Его из книг не вычитаешь и на учениях не добудешь. Так что все, чему я тебя научил, скоро забудут”. Косвенным подтверждением того, что я сказал о смене рукопашных систем, является и крайне скептическое отношение Иваныча к той рукопашной подготовке, которая содержалась в наставлениях. Всю ее он иронично называл “спортом”, а авторов наставлений, да и бойцов тоже - “сп`ортсменами”, именно так, с ударением на первом слоге.

Теперь пришло время вернуться к главному доводу нашего критика и его союзников - почему в архивах нет упоминания о создании и вообще о существовании подобной системы рукопашного боя.

А почему я, собственно, должен верить, что они копались в архивах? Даже если работа в архивах и имела место, почему я должен верить, что мой критик или критики ознакомились со всеми фондами специального хранения? Почему я должен верить ссылкам на деда, отца, друга и т.д., которые, вроде бы, служили в контрразведке? Никаких ссылок, даже на имена и фамилии не приводится. Да и речь я веду о военной разведке, а не о контрразведке. Все безапелляционные рассуждения автора статьи, которую я здесь разбираю и иже с ним о военной истории, об армейских реалиях, об истории и особенностях работы нелегальной разведки выдают дилетантов, притом неумных. И подтверждают это характерные речевые, стилистические ошибки. То есть, выдавая себя за знатоков, они врут. Так почему я должен верить их утверждениям насчет архивов и вообще любому их заявлению? Сами они, кстати, ни на какие источники не ссылаются! Почему мои доводы доверия не заслуживают, а ссылкам на неких мастеров, которые раскрыли все секреты служебной системы, но просили не раскрывать их имен и обстоятельств передачи информации, должны вызвать у меня доверие?

Даже в тех случаях, когда кто-либо заявляет о служебном происхождении своей системы и при этом утверждает о собственной причастности к разведке и специальным операциям за рубежом, доверия у меня это не вызывает. Почему так? А потому, что у людей, действительно служивших в соответствующих ведомствах, секретность и соблюдение служебной тайны стало чертой характера и подобное поведение для них не типично. Да и более или менее глубокий ананлиз их рассказов и высказываний убеждает в том, что они не очень разбираются в том, что утверждают. Проводил подобные эксперименты, знаю. Один из таких выдает себя за полковника и участника каких-то таинственных мероприятий в экзотических районах мира, а на деле при социализме он был прапорщиком и служил начальником вещевого склада в группировке советских войск в Монголии. Другой служил срочную легководолазом в инжинерной разведке, т.е. обследолвал подводную часть причалов, мостов и других водных сооружений, берега и дно рек в районе переправ, после службы закончил ВУЗ с военной кафедрой и получил лейтенанта. Выдает же себя за офицера разведки специального назначения, находящегося в действующем резерве. Третий работал врачом в поликлинике и по-маленьку занимался самбо, а в начале перестройки стал мастером дзю-дзюцу и намекает на свою былую принадлежность к каим-то специальным структурам СССР, правда, неясно к каким именно. Когда такие персонажи рассказывают об особенностях своей службы, а так же о прикладном рукопашном бое - уши вянут. Но считаются мастерами.

Впрочем, я думаю, даже уверен, что в архивах отыскать следов системы не удастся.

Документы о создании системы, скорее всего, уничтожены. То, что мне рассказал тренер об обращении с привлеченными специалистами, работает именно на такую версию. Кроме того, тот факт, что приглашенные специалисты привлекались по линии Коминтерна, а не военной разведки говорит о том, что изначально операция замышлялась по высшей форме секретности. “Мясо”, конечно, списывалось на исполнение приговора или на болезни. Когда создание системы было завершено, необходимость в хранении документов отпала, тем более что уже начались ежовские чистки: нет документов - нет дела. Иваныч, кстати, тоже был уверен, что этих документов больше не существует.

Что же касается дальнейшей судьбы уже сформированной системы, то здесь вариантов больше.

Иваныч мне рассказывал, что когда его после ранения готовили на инструктора, использовались не только пособия, подробно отражающие технику, тактику и методику, но и учебные кинофильмы, где была зафиксирована вся система. Работа с печатными и киноматериалами была организована по нормам работы с секретной документацией, то есть в специально оборудованном и охраняемом хранилище, учебные материалы и рабочие тетради выдавались под расписку, ни одной записи вынести было нельзя. Вся полученная информация должна была хра-ниться в памяти инструктора. Для работы с кинофильмами были специальные монтажные столы, как на киностудии, позволявшие посматривать материалы в любом режиме, вплоть до покадрового. В тренировках широко использовались учебнотренировочные и учебно-боевые схватки с «куклами». Вместе с Иванычем проходили обучение еще несколько человек. В последствии он привлекался как для подготовки сотрудников в индивидуальном порядке, так и тренеров более низкого уровня, уже без обращения к письменным и киноматериалам. В этих случаях система давалась не в полном объеме, а как, своего рода, рукопашные комплексы, причем, любые записи, опять-таки, запрещались. В этом учебном центре готовились инструкторы не только по рукопашному бою, но и по другим специальным дис-циплинам. Расположен он был где - то на Урале и был замаскирован под отдельный лагерный пункт.

Из того, что рассказывал мой тренер о механизме создания системы и своем обучении очевидны вполне определенные выводы. Людей, знавших систему в полном объеме было немного. Подготовка их велась в централизованном порядке, в условиях строгой секретности. Несанкционированное “растекание” информации было исключено, а санкционированная выдача информации была частичной и крайне ограниченной. А это означает, что в случае необходимости систему можно было “изъять из пользо-вания” без следа. Впрочем, следы остались, об этом я скажу ниже.

Почему такое могло бы случиться? Мне видится несколько причин. Некоторые из них взаимосвязаны, другие стоят особняком. Какие из этих причин сработали, не знаю, просто высказываю свои версии.

Первая версия. В силу каких-то соображений руководство решило, что давать нелегалам рукопашную подготовку нецелесообразно. В этом случае все материалы должны храниться как совершенно секретные в ведомственном хранилище либо быть уничтожены. Мне это вариант представляется маловероятным - некоторым категориям нелегальных сотрудников рукопашная подготовка всегда будет необходима.

Возможно, решили, что в подготовке определенного круга нелегалов возникает стереотипность, а это будет способствовать тому, что их принадлежность может расшифровать вражеская контрразведка, которая всегда обращает внимание на мелочи, в т.ч. и на поведенческие стереотипы, в частности и на двигательные стереотипы. И если вскроется, что в рукопашной схватке были использованы специфические технические и тактические приемы, то это может указать на характерную для той или иной страны или службы подготовку. Эта причина мне также представляется мало реальной. Индивидуальная подготовка дает возможность избегать стереотипов. Тем не менее, приведу три примера, правда, из другой области, но информативных.

Первый случай мне рассказал Иваныч. Немцы получили информацию, что в партизанский отряд должен прибыть самолет для вывоза к своим нелегала с информацией. Наш самолет немцы сбили и заменили своей подставкой. Естественно, весь экипаж состоял из сотрудников разведки (или контрразведки, не знаю), знавших не только летное дело, но и русский язык и экипированных в наше обмундирование. Засыпались они на том, что пилот, доставая что-то из кармана комбинезона, промахнулся мимо кармана и скользнул рукой по комбинезону в том месте, где должен быть карман у немецкого летного комбинезона. Это заметил контрразведчик партизанского отряда.

Второй случай тоже от Иваныча. Немцы расшифровали нашего разведчика потому, что он не сумел в ходе разговора, не глядя, распечатать пачку сигарет. В СССР тогда курили исключительно папиросы, пачки были другой формы и раскрывались иначе, чем у немецких сигарет. И наш разведчик неосознанно двигал пальцами так, как будто раскрывал пачку советских папирос.

О третьем случае узнал во время командировки в НРБ (не по линии разведки, не ловите меня на лжи). Болгарский агент, этнический грек, был внедрен в качестве штабного офицера в греческую армию и успешно работал уже несколько лет. Но однажды на учениях или во время полевого выхода пил воду из чешмы (это родник, забранный во что-то вроде каменного столбика, вода оттуда течет струйкой) и подставил под воду руку ладонью, а в тех краях, откуда он по легенде был родом, сцепляли пальцы и пускали струйку воды по тыльной их части. Это отметили, устроили дополнительную проверку, и агент был расшифрован.

Третья версия. Руководство признало старую систему недостаточно эффективной, и на смену ей была разработана и принята новая, более эффективная система. Учитывая механизм создания старой системы и политическую обстановку в стране после войны это предположение не выдерживает критики. Объективное сравнение любой другой системы с нашей говорит о ее превосходстве. Подтверждает это и тот факт, что в нашу воинскую часть неоднократно приезжали “чужие” офицеры специально, чтобы побиться с моим тренером и его неизменное превосходство в этих схватках. Мой личный опыт и опыт моих учеников говорит о том же - чем ближе условия схватки и крите-рий победы к реальному бою, тем больше у нас шансов на победу.

Версия четвертая. Пришла новая “команда” со своей собственной системой рукопашного боя (самбо) и в силу объективных или субъективных причин оттеснила старую “команду” с ее системой. Исходя из анализа развития ситуации, который изложен выше, это предположение представляется мне наиболее вероятным. Если это так, то возникает вопрос: как складывались взаимоотношения старой и новой систем? Здесь возможны два варианта.

Первый вариант. Обе системы слились или новая система поглотила старую. Вещь вполне возможная, тем более что самбисты уже имели подобный опыт. Самбо поглотило весьма развитую и эффективную систему В.А.Спиридонова, да и другие отечественные системы тоже. Это было обосновано интересным постулатом, возникшим уже после ВОВ и гласящим, что самбо автоматически включает в себя все системы самозащиты, существующие в мире. Это сейчас вовсю говорят о Спиридонове, Ощепкове, Ознобишине, а в 50-80-х годах все знали, что существует лучшая в мире система самозащиты - самбо, созданная А.А.Харлампиевым. Если дело обстояло таким образом, то естественно, что “самбисты” постарались чтобы о предшественниках покрепче забыли, при этом, скорее всего, обогатив свой арсенал за их счет. В этом случае не исключено, что все материалы по технике, тактике и методике продолжают храниться в ведомственном архиве, но гораздо вероятнее, что они уничтожены.

Второй вариант. Представители старой “команды” изъяли систему из учебных курсов, преследуя свои цели. Возможно, хотели сохранять ее, видя агрессивность и недостаточный профессионализм новичков. А может быть, намеревалась спекулировать на отсутствии у них столь же эффективной системы рукопашного боя - в борьбе за выживание это могло сыграть свою роль. Во всяком случае, не шли ни на какие компромиссы в передаче системы и, видя, что ее окончательно оттеснили, все материалы ликвидировали либо законсервировали. Но такое развитие событий – просто фантастика. Конечно, рано или поздно, система стала бы известна новой “команде”, в этом случае события развивались бы как сказано в предыдущем абзаце.

Как ни поверни, наиболее вероятно, что вся документация по старой системе была уничтожена, а кадры, знавшие ее во всей полноте, уволены в запас или, в лучшем случае, отстранены от службы в агентурной разведке. В подобных случаях они обязательно должны были дать подписку о неразглашении информации, что исключало официальное обучение этой системе в других структурах. Да и неофициально это тоже было практически нереальным: все эти старые служаки прошли школу сталинских спецслужб.

Напомню, что в те годы несанкционированное разглашение любых сведений служебного характера юридически квалифицировалось как измена Родине, что означало «высшую меру». А так как, по существовавшей тогда практике, любое подобное дело изначально рассматривалось как групповое, на следствии стали бы усердно выколачивать информацию о “сообщниках”. Вдобавок, родные и близкие осужденного по политической статье в законодактельном порядке обязательно подвергались репрессиям. Обо всем об этом старые служаки знали не понаслышке - сами, сплошь да рядом, занимались подобными делами. И хотя при Н.С.Хрущеве ситуация смягчилась, старики продолжали жить по пословице: “Ешь пирог с грибами и держи язык за зубами”. Мне повезло, что у Иваныча не было ни родных, ни близких, и он привязался ко мне как к сыну. Да и характер у него был такой - не спускал обид никому. Поэтому, думаю, обучая меня (а длилась эта наука без малого полтора десятка лет) он, по-своему, мстил за свои карьерные неудачи.

Хочу подчеркнуть, что я не выдаю свои рассуждения за истину в последней инстанции. Я попытался дать ответ на вопрос, исходя из того объема информации по истории системы, которым я владею. Буду очень благодарен за любые сведения по этой проблеме.

Несколько слов о том, как наш знаток изображает работу военной контрразведки и “громит” А.А.Потапова. Алексея Андреевича Потапова знаю лично и отношусь к нему с огромным уважением, хотя и не во всем с ним согласен. Он не уполномочил меня отвечать на “критику” в его адрес, поэтому остановлюсь только на тех фактических ошибках, которые допускает анонимный автор.

Он обвиняет А.А.Потапова в том, что тот начитался В.Богомолова В АВГУСТЕ 44-го (вообще то роман называется МОМЕНТ ИСТИНЫ, а В АВГУСТЕ 44-го – подзаголовок, но не будем придираться) и решил, что все военные контрразведчики - крутые ребята. При этом оговаривается, что, цитирую, “…то, что изобразил Богомолов, имело место…”, но “...основа работы ВКР - это работа с документами и агентурой, разработка и профилактика”. Подобные обвинения в адрес А.А.Потапова, да и в мой адрес тоже, допускают и другие критики, так что отвечаю им всем оптом.

Мне приходилось в неформальной обстановке, за рюмкой чая с сахаром беседовать с бывшими сотрудниками СМЕРШа, в том числе и о книге В.Богомолова и все отмечали, что автор разбирается в том, о чем писал, хотя, конечно, литература диктует свои законы.

Так что никак не могу понять, что же возмущает наших знатоков? Они сам признает, что “то, что изобразил Богомолов”, то есть наружное наблюдение, засады, силовое задержание, анализ вещественных доказательств и данных опросов, перестрелки сотрудников с вражеской агентурой, выдвижение и проверка версий и т.д. “имело место”. Составляет ли это основу работы военной контрразведки? Да ведь и у Богомолова перестрелка и силовое задержание - кульминация, причем построенная по законам драматургии, а в остальном - недосып, усталость, нерегулярное питание и потная работа сутками без отдыха. Кстати, и с документами его герои работают, надо только уметь читать, а не скакать от эпизода к эпизоду.

Опять цитирую автора статьи: «…НИКТО ОПЕРРАБОТНИКАМИ НЕ РАЗБРАСЫВАЛСЯ, ОБЫЧНО 1 ОУ НА ЧАСТЬ (ПОДРАЗДЕЛЕНИЕ) типа ПОЛК (батальон)». Прошу обратить внимание на странный принцип выделения слов и стиль. Особое недоумение вызывает выражение «часть (подразделение) типа полк (батальон)». Все это вроде бы мелочь, стилистика, однако, напрашивается вывод, что автор с военной терминологией знаком слабо.

Но оставим стилистику, поговорим по сути. На батальон, действительно, был один оперуполномоченный. Но в полку три батальона, да на полковое «хозяйство» еще один; так что на полк четыре оперуполномоченных, не меньше. Надо учитывать и то, что система подчинения в военной контрразведке была параллельной войсковой. Это означает, что оперуполномоченные батальонов не подчинялись комбатам, а находились в прямом подчинении оперуполномоченного полка. Так что говорить, что в полку был один оперативный уполномоченный, не приходится.

Теперь об их служебных функциях. Мне как-то не верится, что батальоны и полки Красной Армии были насыщены вражеской нелегальной агентурой, особенно на фронте. Нет, конечно, такие случаи бывали, но гораздо более продуктивно и безопасно для агента - нелегала фланирование по тылам под маской, например, военнослужащего в служебной командировке, выполняющего специальное задание командования, возвращающегося в свою часть из госпиталя, отпуска. В условиях наступления противника и наши, и немцы засылали во вражеский тыл разведдиверсионные группы, замаскированные под небольшие колонны военнопленных с охраной. При стратегическом отступлении противника выгодная маска - беженец, уходящий от войны в глубокий тыл. При стабильном положении фронта возможно фланирование под маской беженца, возвращающегося к месту жительства. Это для подвижной разведгруппы. Для стационарной агентуры продуктивно внедрение под маской мирного жителя в систему обслуживания транспортных артерий, систем связи, тыловых военных структур, местного управления. Внедрение в военные структуры с документами военнослужащего требует гораздо более серьезной организационной подготовки. Поэтому массовый отлов вражеских шпионов в военных частях, а тем более на передовой - полностью на совести низового аппарата военной контрразведки.

Тем не менее, оперуполномоченные в частях, хоть их и не любили, даром хлеба не ели. Дело в том, что СМЕРШ не только шпионов ловил, но и с перебежчиками боролся и со служебными злоупотреблениями, и с самострелами, и с мародерством и другими уголовными преступлениями, и следил за соблюдением режима секретности, и обеспечивал такой режим, и за настроениями следил, и высказывания фиксировал. Конечно, для этого тоже нужна была и профилактика, и разработка, и работа с документами, и создание агентуры в подразделениях. Причем все это в условиях войны, когда пришло пополнение, уполномоченный поработал с ним, а завтра бой и половина осведомителей погибла или попала в госпиталь, а ты должен по штату иметь одного такого на отделение. А там опять пополнение. А уполномоченный один на батальон, а это три роты, да штаб, да хозвзвод, да минометная батарея - словом, осведомителей надо иметь не меньше тридцати. Да переговорить с каждым из них надо не меньше раза в день – два, причем так, чтобы не раскрыть его сущности. Вот и крутись - тут не до стрельбы по-македонски, да и не нужна она по большому - то счету.

Но это работа оперуполномоченного батальона, а Богомолов пишет о работе оперативно-розыскной группы Управления контрразведки фронта. Уровень разный, задачи разные, подготовка разная. Да и в этой группе только один эксперт по стрельбе и рукопашному бою. Примерно то же самое, что сравнивать обязанности участкового с обязанностями опера МУРа, при всей натянутости такого сравнения.

Конечно, если надо было блокировать и уничтожить бандгруппу или группу немцев, попавших в окружение, использовали комендантские части или части по охране тыла фронта. Но такие военнослужащие не были специалистами по силовому захвату, да от них этого и не требовалось. Их дело – блокировать и уничтожить, раненых и сдавшихся взять в плен. А брать нелегалов живьем приходилось именно операм оперативно-поисковых групп военной контрразведки или, если дело происходило вне зоны ответственности военных, операм территориальных органов. Так что у Потапова, да и у Богомолова тоже, все правильно.

Вообще-то Потапов и не пишет о стрелковой подготовке всех сотрудников военной контрразведки, тем более не о собственном опыте, а пишет он о приемах стрельбы, которые использовала военная контрразведка в годы войны и органы НКВД в послевоенное время. Естественно, не все сотрудники этих ведомств и даже не все оперативные сотрудники, а в первую очередь те немногие из них, для которых оперативный огневой контакт с противником, точнее высокая вероятность такого контакта - повседневный риск.

А.А.Потапов многие годы целенаправленно собирал информацию от сотрудников - ветеранов, из попавших ему в руки старых служебных инструкций у которых истек директивный срок (такие документы уничтожаются, но бардак имеет место всегда, а Потапов, в силу своих служебных обязанностей, имел доступ к подобным материалам), и теперь обобщает эту информацию в своих трудах. Он говорил мне, что подготовка кадров для решения оперативно-розыскных задач (в том числе стрелковая и рукопашная) проводилась на специальных краткосрочных курсах при Управлениях контрразведки фронтов, причем в качестве инструкторов привлекались сотрудники, имевшие большой практический опыт. Поэтому в разные периоды и на разных курсах набор и нюансы технических и тактических приемов могли различаться. После окончания курсов выпускники вводились в действующие оперативно-розыскные группы в качестве стажеров для приобретения оперативного опыта. Примерно такую же информацию и я вынес из своих бесед с ветеранами. Ситуация, описанная В.Богомоловым, так же совпадает с этой картиной: из трех членов оперативно-разыскной группы один - стажер. В целом подтверждает ее и Н.П.Григорьев, которого я цитировал выше. О подготовке большинства армейских контрразведчиков периода войны он говорит: “…месячные курсы при Управлении контрразведки фронта - и вперед, шпионов ловить”; при этом оговаривается, что подготовка большинства сотрудников была недостаточно высокой.

Теперь такой момент. Наш критик и его соратники не только демонстрируют странное незнание военных реалий, особенностей работы архивов, не только по-дилетантски лихо и глупо судят о работе разведки и контрразведки, не только проявляют странное для специалиста неумение сопоставлять факты, но и довольно ловко эти факты передергивают.

Я уже показал, как смещаются акценты, когда говорят о работах А.А.Потапова. Добавлю, что сам Алексей Андреевич нигде и никогда не говорит о своей принадлежности к военной контрразведке (он служил в системе МВД). Также как и я никогда и нигде не заявляю, что имел отношение к ГРУ или СМЕРШ. А.А.Кадочников не намекает ни на наследие предков, ни на ГРУшную принадлежность свей системы. Этим грешат его ученики, а сам он прямо говорит, что источник его системы - катет, катет, гипотенуза. А.Тарас стоит, скорее, на позиции моих критиков, так как изо всех сил старается доказать, что в военной разведке не существовало собственной системы рукопашного боя. А.Н.Медведев, по моему, вообще ни слова не говорит о современных спецслужбах, а возводит свою систему к некой дальневосточной системе рукопашного боя, разведки и выживания под названием Шоу Дао.

И еще несколько фактов.

Первый. Несколько лет назад мне позвонил человек, назвавшийся Владимиром Николаевичем Удодовым. Он рассказал, что его отец, Николай Григорьевич Удодов, просмотрев мои учебно-методические кассеты, нашел там много знакомого. Оказалось, в 50-х годах Николай Григорьевич проходил срочную службу в Литве, в артиллерии, в отдельном разведдивизионе. Их часть привлекалась к мероприятиям, направленным против “зеленых братьев”, (так называли себя литовские националистические бандформирования). Был у них в части капитан, служивший во время войны в разведке. И этот капитан учил мальчишек-срочников не по наставлениям, а так, как в войну учили его самого - очень похоже на ту систему, которой я научился у Иваныча.

Еще один факт. После моего доклада с демонстрацией техники и тактики нашей системы на заседании экспертно-аналитического совета МСРРБ, я разговорился с Виктором Ивановичем Пановым – доктором психологических наук, член - корреспондентом Российской академии образования, одним из пионеров освоения у-шу в нашей стране. По его словам, в период его службы в армии (это середина 60-х), начальник ОО части, в которой он служил, показывал рукопашный бой, очень похожий на то, что демонстрировал я. В то время Особые отделы опять входили в систему госбезопасности, а не МО, как в 1943-46гг., но наша система в ходе ВОВ использовалась в ряде случаев и для подготовки отдельных сотрудников военной контрразведки (об этом я упоминаю в одном из материалов), так что связь налицо.

Эта информация в общих чертах совпадает с послевоенной судьбой моего тренера и, на мой взгляд, подтверждает выдвинутую выше версию: 1) в советской военной разведке существовала специфическая система рукопашного боя, отличавшаяся высокой эффективностью, но после войны не применявшаяся; 2) люди, знавшие эту систему, после войны были отстранены от рукопашной (и не только рукопашной) подготовки сотрудников военной разведки, но при этом продолжали службу в подразделениях, предназначенных для выполнения заданий специального характера, что косвенно свидетельствует о стремлении сохранить такие кадры; 3) велика вероятность того, что непосредственно после ВОВ в управлении военной разведкой проходили болезненные кадровые изменения, побочным результатом которых явилась ликвидация старой проверенной рукопашной системы.

Напоследок хотелось бы дать конкретные ответы на конкретные претензии. В тех случаях, когда я зафиксировал логины, буду их упоминать, ну а когда пропустил, то придется обойтись без этого.

Начну с названия системы. С ним много путаницы. Как система называлась, когда была “на службе” я точно не знаю. Иваныч чаще всего употреблял жаргонное название “рукопашка”, реже называл ее более официально “силовое противодействие”, “силовое противоборство”, “способы (или приемы) нападения и защиты”. Предполагаю, что последнее и было официальным названием. Надо было придумывать коммерческое название. Первоначальное коммерческое название звучало так: ПРИКЛАДНОЙ РУКОПАШНЫЙ БОЙ, ВЕРСИЯ ГРУ-СМЕРШ, сокращенно ПРБ ВГС. Не скрою, придумывая его, я рассчитывал привлечь внимание, для этого даже несколько исказил историческую фактуру. Ничего зазорного в этом не вижу – рынок есть рынок. При всем при том, оно отвечает сути системы: создавалась она военной разведкой (пусть в те годы в ее названии и не присутствовала аббревиатура ГРУ), использовалась она так же и для подготовки определенного контингента сотрудников военной контрразведки, пусть и очень узкого. При этом определенная одиозность такого названия меня, все-таки, несколько смущала. В прошлом году посоветовался на кафедре, в МФРРБ и МСРРБ и решил старое название оставить для зарубежных клиентов, а для употребления внутри России название системы изменить. Так что теперь оно звучит так: ПРИКЛАДНОЙ РУКОПАШНЫЙ БОЙ, ВЕРСИЯ КОЛОТОВА-ЗАЙЧИКОВА, сокращенно ПРБ ВКЗ. Как видите, в новом названии присутствуют фамилии моего тренера и меня самого. Конечно, ни он, ни, тем более, я не были ее разработчиками. Тем не менее, именно благодаря моим усилиям система выходит из забвения, а я сам получил ее от от Иваныча. Так что, считаю, все справедливо, тем более что я всегда подчеркиваю, что не явлюсь автором системы.

Тот же После Хаски (и еще один из авторов, логина не помню) о исторических служебно-боевых рукопашных системах России: ”Перспективнее поработать с материалами русского корпуса, воевавшего в Югославии против Тито. Система у них БЫЛА. Может и на бумагу что-то попало”. Отвечаю. Русский охранный корпус (так правильно) был создан немцами из эмигрантов первой волны, т.е. убежавших за границу участников белого движения. Откуда у них могла появиться какая-то оригинальная система непонятно. В царской армии из рукопашного боя обучали только штыковому и сабельному бою, безоружного боя не было. Чтобы разрозненные в эмиграции люди создавали свою систему – даже говорить смешно. В то, что во время службы немцам в РОК было создано что-то оригинальное, тоже верится мало. В самом лучшем случае использовали немецкие пособия. Правда, среди русской эмиграции существовали сильные антисоветские организации, например Российский общевойсковой союз (РОВС), имелись и несколько группировок фашистского толка, и просто фашистских, например Русская фашистская партия, которые занимались диверсионной и разведывательной деятельностью на территори СССР, переправляя для этого через границу своих агентов. Имелась ли система подготовки такой агентуры, и, если имелась, какой она была, мне не извесно Но, по логике, рукопашная подготовка у них должна была присутствовать; встречаются упрминания о том, что задержанные агенты белоэмигрантских организаций владели приемами нападения и защиты. Но данных о том, был ли это индивидуальный опыт либо результат целенаправленного обучения не имеется. Если появятся ссылки на реальные источники, тогда это станет предметом для разговора. Впрочем, советская контрразведка, да и милиция тоже, если возникала необходимость в безоружном задержании белоэмигрантской агентуры, успешно применяла приемы самбо.

Всеволод Воронов (на www.koicombat.org) много и с азартом спорит об особенностях работы нелегальной разведки и особенностях подготовки разведчиков. Общий тон – рукопашка им не к чему. Ссылается при этом, почему-то на фильмы “17 мгновений весны” и "Следствие ведут знатоки", что для специалиста странно. Отвечаю. Дискутировать на подобном уровне я не привык и начинать не собираюсь, но об одном его утверждении сказать хочу. “Радистка Кэт незаметно мочит Холтоффа на конспиративной квартире гестапо…” – юморит он. Так вот, из-под таких, с позволения сказать, “охраны и содержания”, что показаны в фильме, ушла бы не только подготовленная сотрудница разведки, но и любая мамашка, которую вместе с дитем взяли по ошибке. Если бы в гестапо служили такие идиоты, как Холтофф, Гельмут (охранник) и гестаповская баба, что там крутилась, более или менее подготовленная сотрудница не только ушла бы, не только действительно прикончила бы кого ей надо и когда ей надо, но и еще и попытала бы их маленько, чтобы получить полезную информацию. А если бы в руководстве гестапо сидели такие “умники”, что организовали подобную оперативную квартиру, то с Германией и воевать не надо было бы, достаточно было поставить все ее руководство в угол. Так что уровень спора - ниже табуретки.

А.Кочергин (на www.koicombat.org) и ряд специалистов неоднократно говорят, что пуля эффективнее любой рукопашки. Отвечаю. С этим я и не спорю. Кто ж будет спорить с очевидным! А вот скажите мне, как с помощью огня из оружия провести, к примеру, силовое задержание сотруднику милиции? Рукопашный бой - в первую очередь для случаев, когда исполнитель безоружен, либо когда оружие применить невозможно или нецелесообразно. Причем, речь идет только об огнестрельном оружии, работа холодным оружием, в т.ч. и огнестрельным как холодным, входит в рукопашный бой. Да и в огневой контакт на сверхмалой дистанции (как в явление), это наш специфический термин, рукопашный бой входит как составная часть.

А.Кочергин так же пишет, что рукопашная подготовка нужна сотрудникам спецслужб только для психологической подготовки к огневому контакту и “без реального мордобоя не сформировать психической и функциональной готовности к реальному, пускай и огневому контакту”. Отвечаю. Для начала загляните в предыдущий абзац. Далее. Психологическая подготовка есть неотъемлемая часть функциональной подготовки и разделять их неправильно. Да и так категорически говорить я бы не стал. Есть у меня на кафедре студент, воевал, был снайпером, участвовал в охоте на снайперов противника. При этом физически не силен и опыта “мордобоя” не имел. Правда, парень смелый и еще в начале обучения, когда ничего не умел, без раздумий лез в жесткий тренировочный бой с ребятами от первого разряда и выше. По его словам, именно опыт участия в огневых боях выработал у него смелость для участия в жестких спортивных схватках. С другой сторны, любой профессионал приведет вам не один пример, когда "костолом" пасует под огнем. И даже такой, что не только других не жалеет, но и себя терзает, "вырабатывая характер". И во всех войнах такое наблюдалось. Так что, есть случаи, когда Кочергин прав, есть, когда все с точностью до наоборот. Кстати, А.А.Потапов говорил мне, что еще в 50-е годы было прведено закрытое исследование по психологии криминального элемента, и один из выводов гласит, что для большинства склонных к насилию криминальных личностей не свойственна стойкость под огнем, и что из них редко получаются хорошие стрелки. Конечно, это в массе, исключения имеются.

По поводу моих учебно-методических фильмов.

Много рассуждений, что “в ГРУ и СМЕРШ так явно не дрались” либо наоборот, что “это похоже на то, как задерживали в СМЕРШ”. Во-первых, ни в ГРУ, ни в СМЕРШ, ни в других государственных органах, решающих силовые, специальные и правоохранительные задачи не дерутся, а выполняют свой служебный долг и приказ. Дерутся в подворотне и в книге “КАК ДРАЛИСЬ В НКВД”. А во-вторых, ребятки, да откуда вы знаете, что и как делали в нелегальной разведке и в контрразведке перед ВОВ и в ходе ее?

Встречаются мнения, что это либо “авторское самбо” либо “боевое самбо”. Что это такое “авторское самбо” мне не понятно. По официальной точке зрения, которая существовала до начала 90-х годов, в самбо входят все рукопашные системы, которые существовали, существуют либо могут быть созданы. Теперь, слава Богу, так не утверждают. Боевое самбо сейчас – вид спорта с дополнительным комплексом прикладных, по идее, приемов. Ряд “боевых самбистов” утверждают, что я шарлатан. Хотя практики, с которыми я работаю, считают как раз наоборот. Старое, классическое боевое самбо, созданное А.А.Харлампиевым и его соратниками см. в книге Волкова “САМБО. ПОСОБИЕ ДЛЯ СОТРУДНИКОВ НКВД”, вроде так, и в книгах самого Харлампиева, по моему, “САМБО. БОЕВЫЕ ПРИЕМЫ” и “САМБО. СПЕЦИАЛЬНЫЕ ПРИЕМЫ”, несколько лет назад они были переизданы. Последнее дельное пособие по боевому самбо – пособие “ПРИЕМЫ НАПАДЕНИЯ И ЗАЩИТЫ”, выпущенное Главным Управлением Внутренних войск МВД в 1975. Да, есть еще пособие ОРГАНИЗАЦИЯ ФИЗИЧЕСКОЙ ПОДГОТОВКИ В ОРГАНАХ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ Миленина и Кустова, 1990г., Приказ №412 и 510-е Дополнение к нему, если только не спутал номера – для милиции. Посмотрите и убедитесь, что, хотя общее и имеется, техника выполнения приемов, общая динамика, тактика, да и абсолютнеое большинство приемов совершенно разные.

Прослеживается убеждение, что без спарринга не понять, что это за система. Как раз спарринг - то и не может дать представления об истинно боевой системе, т.к. большинство приемов в ней должны быть высоко травматичны, да и тактика существенно отличается – об этом см. в материале РУКОПАШНЫЙ БОЙ И САМОЗАЩИТА и в других материалах, которые уже размещены и будут размещаться на этом сайте.

Теперь несколько замечаний о пресловутом маятнике. Многие копья на эту тему ломают и при этом критикуют А.А.Потапова. Сам я не большой спец в огневом контакте, но Иваныч учил меня и этому, правда, без стрельбы. Термин “маятник” он не употреблял, говорил о перемещениях под огнем. Сами движения у него были попроще, чем у Потапова, но, в целом, в том же ключе. На практике его науку применять мне не пришлось, да и не отрабатывал я всех движений, даже без оружия, уже много лет.

Правда, своих “старичков” этому научил. Особенно хорошо получалось у одного из них – на расстоянии до 2,5м. он 1 раз из трех уверенно уходил от 1-2 выстрелов (из пневматики) и сближался с объектом на дистанцию, позволяющую эффективно атаковать без оружия, естественно, если стрелявший стоял на месте или медлил с перемещениями. С расстояния до 1м. все делали это 9 раз из 10. С оружием уходили от первого выстрела объекта и поражали его своим огнем. Повторяю, из пневматики, с боевым оружием мы не работали.

Конечно, кувыркаться, прыгать и плясать под огнем будет только полный дурак. Потапов, кстати, говорит об этом же. Любые перемещения в огневом контакте предназначены для того, чтобы затруднить объекту прицеливание и поражение исполнителя в условиях, когда исполнитель подавляет объект огнем. И только в этих условиях! Те приемы перемещений, которые приводит Потапов, работают именно при этом обязательном условии. Можешь упредить противника огнем – очень хорошо, но гарантировать, что тебе это всегда удастся, невозможно. Особенно если объект первым привел оружие к бою. Поэтому целесообразно начать перемещения одновременно с тем, как сам начинаешь обнажать ствол. Это и есть маятник. А если твои перемещения замедляют для тебя открытие огня, затрудняют прицельный огонь и снижают его темп, то это уже не маятник, а профанация. Маятник работает до первого попадания, а у опытного в таких делах человека это максимум третий выстрел; маятник не гарантирует, что ты уцелеешь в огневом контакте, но повышает шансы. Характер движений может быть различным, но главное, чтобы они не мешали исполнителю вести прицельный огонь в максимальном темпе.

По-моему, большинство создателей “маятниковых” систем, в отличие от Потапова, об этом забывают и увлекаются различной “акробатикой”. Видел несколько, в т.ч. созданных и боевыми офицерами, но все они а. отрицательно сказываются на прицельности и скорости стрельбы, причем как технически, так и тактически, б. практически не создают затруднений для прицельного огня противника, в. нелогичны и г. неоправданно сложны.

Относительно разговоров, о том, что якобы сказал Богомолов Кадочникову о маятнике или о распоряжении, вроде бы, отданным Андропорвым проверить данные по маятнику, даже спорить не хочу – все это, как раньше говорили “информация агентства ОБС (Одна Баба Сказала)”. Где источники? Здесь опять критики, обвиняя других в голословности, сами никаких ссылок не приводят. Все это могло быть на самом деле, но до тех пор, пока эти сведения не будут подкреплены прямыми или косвенными источниками либо анализом, базирующимся на историческом либо культурологическом, искусствоведческом контексте (ведь речь идет о литературном произведении), они остаются лишь информацией агентства ОБС.

Ирония по поводу пневматики, на мой взгляд, не совсем оправдана. Где это при обучении огневму контакту исполнители ведут друг по другу прицельный огонь боевыми патронами? Да хоть неприцельный? Так что пневматика, лазерный имитатор, пейнтбол и т.д. вполне приемлемы, хотя оптимален такой имитатор, который обеспечивает чувствительное попадание - человек лучше запоминает отрицательное подкрепление. Но только как один из элементов подготовки. Все это необходимо дополнять стрельбой боевыми патронами в перемещениях по подвижным мишеням-макетам в ситуационных тренировках.

О ноже. Оценивая заставку к части моих учебно-методических фильмов, некоторые скептики заявляют, что, во-первых, там исполнителя режут, а во-вторых, выражают сомнение в эффективности техники на том основании, что ребята работают гибктми муляжами ножа. Отвечаю. Типично дилетантские рассуждения. Объект доставал там исполнителя ножом два или три раза, причем тогда, когда исполнитель был уже на последнем издыхании от усталости. Во всех остальных эпизодах защита была успешной. При этом следует учитывать, что атака велась на полной скорости, в полную силу и по убойным зонам. Теперь относительно гибких муляжей ножа (мы используем термин "имитатар"). Если бы мои ребята использовали нож, пусть и притупленный, заостренную палку или даже даже твердый имитатор с большим сечением поражающих частей, то они поубивали бы друг друга. Перечитайте предыдущее предложение. Боевой удар должен быть стремительным, точным и очень сильным. Именно такой удар и необходимо отрабатывать, иначе в реальном бою цели не добьешься. Мы используем толстостенную резиновую трубку, в поторую на 2/3 длинны плотно вставлен жесткий стержень и защиту для головы, шеи и корпуса. И то после тренировки все ребята в синяках. Когда мне говорят, что машутся на полную силу жестким муляжом, не говоря уже о ноже, и без защитного снаряжения, я спрашиваю: "Сколько у вас трупов за тренировку?" Обычно отвечают, что ни одного. Тогда я делаю вывод: "Значит бьете хреново." И действительно, если бы били правильнло, то в таких условиях без трупов не обойтись. Правильно поставленный удар даже тупым предметом должен убивать объект. На кассете одного из модных сейчас тренеров видно, как его курсанты лупят друг друга деревянными муляжами ножа по черепу и ребрам, а сам он с гордостью заявляет, что случается зашивать кожу на голове и лечить сломанные ребра. Правда, если внимательно присмотреться, то видно, что, отнимая нож, исполнитель хватается за клинок, затем выкручивает либо вырывает имитатор и, продолжая удерживать его за клинок, лупит соперника затыльноком рукоятки. Представьте, что с ним будет в реальной схватке с реальным ножом. Да и сам удар неграмотный: бить надо не по черепу или грудной клетке, а в горло, живот, пах, почку, по позвоночнику, в глаз и висок, а уж если по черепу, то надо не кожу порвать, а череп пробить. В таких условиях тренировки всегда либо искажается траектория удара, либо он наносится с замедлением, либо начинается медленно и явно, либо наносится по относительно безопастной зоне. А чаще всего все эти милые особенности присутствуют в комплексе. В жизни, не дай Бог, придется, вы будете бить именно так, как закрепили на тренировке, ничего исправить не удастся. Да и защищаться вы приучаетесь именно от такого ублюдочного удара, а от настоящего боевого удара - стремительного, замаскированного, мощного и по убойной зоне - защититься не сможете, уж поверьте мне. Выходит, что зря мучаетесь на тренировках, получаете травмы, серьезно рискуете своим здоровьем, мучаете своих товарищей и подвергаете риску их здоровье. Так нужен ли жесткий муляж? Нужен, но только для отработки противодействия угрозе ножом вполотную, когда приходится использовать опору клинка на свой корпус. Во всех остальных случаях все это непрофессианализм, безответственность и садизм со стороны тренера, ваш собственный мазохизм и опасная для здоровья игра в солдатики. Даже древнеримские гладиаторы настоящим оружием отрабатывали удары по деревянному макету и бились им только на арене, а в тренировочных боях друг с другом использовали деревянные имитаторы оружия и усиленное защитное снаряжение. Подробнее по этой теме смотрите на закрытой части сайта.

E-mail: *
Имя: *